Неточные совпадения
И те и другие считали его гордецом; и те и другие его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с Веллингтоном [Веллингтон Артур Уэлсли (1769–1852) — английский полководец и государственный деятель; в 1815 году при содействии прусской армии одержал победу над Наполеоном при Ватерлоо.] у Людовика-Филиппа; [Людовик-Филипп, Луи-Филипп — французский король (1830–1848); февральская
революция 1848 года заставила Людовика-Филиппа отречься от престола и бежать в Англию, где он и умер.] за то, что он всюду возил с собою настоящий серебряный несессер и походную ванну; за то, что от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно «благородными»
духами; за то, что он мастерски играл в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также за его безукоризненную честность.
— Нимало не сержусь, очень понимаю, — заговорила она спокойно и как бы вслушиваясь в свои слова. — В самом деле: здоровая баба живет без любовника — неестественно. Не брезгует наживать деньги и говорит о примате
духа. О
революции рассуждает не без скепсиса, однако — добродушно, — это уж совсем чертовщина!
Наиболее положительные черты русского человека, обнаружившиеся в
революции и войне, необыкновенная жертвенность, выносливость к страданию,
дух коммюнотарности — есть черты христианские, выработанные христианством в русском народе, т. е. прошлым.
Революцию нельзя свергать, ее нужно внутренне изживать, защищая
дух, на который она всегда посягает.
Такую же ошибку делали, когда совершали
революцию во имя природы; ее можно делать только во имя
духа, природа же, т. е. присущий человеку инстинкт, создавала лишь новые формы рабства.
Наоборот, я давно предвидел, что в
революции будет истреблена свобода и что победят в ней экстремистские и враждебные культуре и
духу элементы.
Меня отталкивало более всего, что они не являются духовными
революциями, что
дух ими совсем отрицается или остается старым.
Я окончательно пришел к осознанию той истины, что
дух есть свобода и
революция, материя же есть необходимость и реакция, и она сообщает реакционный характер самим
революциям.
Коммунистическая
революция истребила свободу
духа и мысли и сделала невыносимым положение деятелей культуры и мысли.
Миросозерцание, под символикой которого протекала
революция, не только не признавало существование
духа и духовной активности, но и рассматривало
дух как препятствие для осуществления коммунистического строя, как контрреволюцию.
У меня было даже революционное восстание
духа против этих
революций.
Но в обыкновенных
революциях мир
духа ущемлен материей, и она искажает его достижения.
Коммунизм, как он себя обнаружил в русской
революции, отрицал свободу, отрицал личность, отрицал
дух.
Но сейчас я остро сознаю, что, в сущности, сочувствую всем великим бунтам истории — бунту Лютера, бунту разума просвещения против авторитета, бунту «природы» у Руссо, бунту французской
революции, бунту идеализма против власти объекта, бунту Маркса против капитализма, бунту Белинского против мирового
духа и мировой гармонии, анархическому бунту Бакунина, бунту Л. Толстого против истории и цивилизации, бунту Ницше против разума и морали, бунту Ибсена против общества, и самое христианство я понимаю как бунт против мира и его закона.
Интересно, что Достоевский сделался врагом
революции и революционеров из любви к свободе, он увидал в
духе революционного социализма отрицание свободы и личности.
Результаты сказались на русской
революции, на совершенных ею гонениях на
дух.
Ту же правду, которая провозглашена была протестантизмом и была началом
революции человеческого
духа, еще смелее и крайнее утверждал гуманизм.
Старогородская интеллигенция находила, что это не проповедь, а
революция, и что если протопоп пойдет говорить в таком
духе, то чиновным людям скоро будет неловко даже выходить на улицу.
— Даю вам миллион триста тысяч слов, что каждый из этих злых
духов, при первом свидании, получит от меня такую taloche взбучку., что забудет в другой раз являться с предложениями) О! я эти
революции из них выбью! Я их подтяну!
Не признавая
революции, проповедуемой Висленевым при содействии Благочестивого Устина и других
духов, она оказалась непреклонною рабой законов европейского общества и приводила Иосафа в отчаяние.
В
революции есть демониакальный элемент, в ней происходит взрыв
духа мести, ненависти и убийства.
Стихия
революции всегда была антиперсоналистической, т. е. реакционной, она всегда была неблагоприятной свободе
духа, свободе личности, свободе личных суждений.
Революции делаются средним человеком и для среднего человека, который совсем не хочет изменения структуры сознания, не хочет нового
духа, не хочет стать новым человеком, не хочет реальной победы над рабством.
Роковое и греховное в старом государстве и роковое и греховное в коррелятивной ему
революции одинаково враждебны свободе
духа, одинаково сталкиваются с бесконечной ценностью личности, и столкновение это есть трагизм, непреодолимый в пределах греховного мира.
Революция есть явление духовное, хотя она может отрицать
дух и обычно даже имеет тенденцию отрицать его.
Поэтому торжествующая
революция обычно сталкивается с личным творчеством и свободным
духом.
Революция создала тоталитарное коммунистическое царство, и в этом царстве угас революционный
дух, исчезли свободные искания.
Их ужаснула бы русская коммунистическая
революция своим отрицанием
духа, но и они были ее предшественниками.
Он не любил и обличал революционную интеллигенцию прежде всего потому, что предвидел отрицание свободы
духа как предельный результат идейной диалектики
революции, основанной на безбожии.
Новая духовность понимает
дух не как отрешенность и бегство из мира, покорно оставляющее мир таким, каков он есть, а как духовное завоевание мира, как реальное изменение его, не объективируя
дух в мировой данности, а подчиняя мир внутреннему существованию, всегда глубоко личному, разрушая призраки «общего», т. е. совершая персоналистическую
революцию.
Дух революции нельзя узнать в исторических результатах
революции.
Даже социализация
духа в
революциях есть консервативный принцип, принцип конечности.
Он знал, что
революция, которую он ощутил в подземном, подпочвенном слое России, не приведет к свободе, что началось движение к окончательному порабощению человеческого
духа.
Он не любил «
революцию», потому что она ведет к рабству человека, к отрицанию свободы
духа.
Он — величайший изобличитель лжи и неправды того
духа, который действует в
революции, он предвидит в грядущем нарастание антихристова
духа,
духа человекобожества.
Он все время писал о
революции как явлении
духа.
—
Революция теперь всюду господствует в Европе; она точно также есть и в России, хотя и скрывается здесь лучше, чем в других местах; поэтому мы должны удвоить бдительность и рвение с помощью Божественного провидения. Мы, государи, отвечаем перед Богом за нерадение управления народом. Тебе, брат, предстоит окончить великую обязанность, которую я принял на себя, основав Священный Союз Государей под покровительством Святого
Духа.
Достоевский — художник и мыслитель эпохи начавшейся подземной
революции,
революции в
духе людей, в
духе народа.
Совершив на деле то, что Иван совершил в мыслях, что он в
духе разрешил, Смердяков спрашивает Ивана: «Вы вот сами тогда все говорили, что все позволено, а теперь-то почему так встревожены сами-то-с?» Смердяковы
революции, осуществив на деле принцип Ивана «все дозволено», имеют основание спросить Иванов
революции: «Теперь-то почему так встревожены сами-то-с?» Смердяков возненавидел Ивана, обучившего его атеизму и нигилизму.
Он из глубины
духа, из внутренних процессов постиг характер русской
революции, а не из внешних событий окружающей его эмпирической действительности.
Поэтому Достоевский видит
революцию, совершающуюся в глубине человеческого
духа.
Деятели
революции сами не знают, какие
духи ими владеют.
Не духовно пережил
революцию тот, кто к ней приспособился, не сумел отстоять в ней свободу своего
духа, и тот, кто мечтает о реставрации старой, дореволюционной жизни, полный злобы и мести, не сознает своего собственного греха.
И менее всего можно искать противоядия против этой буржуазности в идее социальной
революции, которая порождена рабством
духа.
Нужно принять этот факт как ниспосланный Провидением, принять так, как должно принять все страдания и несчастья жизни, все великие испытания: противиться всеми силами
духа соблазнам
революции, оставаться верными своим святыням, унести светильники в катакомбы, пережить духовно и религиозно-просветленно это несчастье, постигнув его, как искупление вины, помогать тем жизненным процессам, в которых
революция переходит в свою противоположность, к положительному творчеству.
Все попытки превратить нашу национальную
революцию в социальную были движимы дошедшей до озлобления жаждой равенства, понятого механически и материалистически, но в них менее всего чувствовался
дух христианского братства.
Преклонение перед земной богиней, именуемой
революцией, есть рабство
духа и идолопоклонство.
Все «развитие и углубление
революции» шло по указке «большевиков», вдохновлялось их
духом, если это можно назвать
духом, постепенно принимало провозглашенные ими начала.
Война и
революция обнаружили, как близок русским
дух толстовского непротивленства.
Чтобы ориентироваться в разгулявшейся стихии
революции и произвести оценки, нужна свобода
духа, свобода от одержимости этой стихией, нужно черпать свои критерии и оценки из большей глубины, из божественного, а не мирского источника.